– Буква закона будет соблюдена, не сомневаюсь, но что, если председатель уже принял решение, что, если никакие мои утверждения не будут приняты во внимание, что, если Законодательное собрание просто проштемпелюет готовое решение? Такое возможно?

Амадиро не улыбнулся, но как будто внутренне посмеивался.

– Вы реалист, мистер Бейли, чему я очень рад. Люди, грезящие о справедливости, так часто обжигаются! И ведь обычно это чудесные люди и больно смотреть на их разочарование! – Взгляд Амадиро вновь перешел на Дэниела. – Какая поразительная работа этот человекоподобный робот! Фастольф на удивление скрытен. А то, что произошло с Джендером, – гнусность. То, что сделал Фастольф, непростительно.

– Сэр, доктор Фастольф отрицает, что имел к этому хоть какое-то отношение.

– Естественно, мистер Бейли. Что ему еще остается? И он утверждает, что к этому причастен я? Или это только ваша идея?

– У меня такой идеи нет, – сказал Бейли размеренным тоном, – Я просто хотел бы задать вам несколько вопросов, касающихся этого. Доктор же Фастольф никак не может стать объектом очередного вашего обвинения в клевете. Он абсолютно убежден, что вы никакого отношения к тому, что произошло с Джендером, не имеете, так как не сомневается, что ваших знаний и способностей недостаточно для того, чтобы вывести из строя человекоподобного робота.

Если Бейли надеялся спровоцировать вспышку, то его расчеты не оправдались. Амадиро принял этот выпад по своему адресу с полным благодушием и ответил:

– О, тут он совершенно прав, мистер Бейли. Ни у одного робопсихолога – живого или покойного – никогда не было достаточно способностей, за исключением самого Фастольфа. Он ведь это говорит, наш скромнейший мэтр из мэтров?

– Да.

– Ну так как же он объясняет случившееся с Джендером, хотел бы я знать?

– Случайность. Произвольное стечение обстоятельств.

Амадиро рассмеялся:

– А он вычислил вероятность такого случайного стечения обстоятельств?

– Да, мэтр робопсихолог. Но ведь случается даже самое невероятное, особенно если что-то этому содействовало.

– Что, например?

– Именно это я и пытаюсь выяснить. Поскольку вы уже устроили так, что меня вышвырнут с Авроры, вы теперь намерены заранее отказаться отвечать на мои вопросы или я могу продолжать мое расследование, пока ему еще официально конец не положен? Прежде чем вы ответите, доктор Амадиро, прошу вас подумать, что официально оно еще не кончено, и завтра или позже на слушании я смогу обвинить вас в отказе отвечать на мои вопросы, если вы сейчас пожелаете окончить наш разговор. Это может повлиять на решение председателя.

– О нет, мой дорогой мистер Бейли, Не воображайте, будто вы способны мне помешать. Однако можете расспрашивать меня сколько угодно. Я во всем пойду вам навстречу, хотя бы для того, чтобы полюбоваться, как наш добрый Фастольф тщетно пытается выпутаться из последствий своего злосчастного поступка. Я не отличаюсь особой мстительностью, мистер Бейли, но тот факт, что Джендер был творением Фастольфа, не давал ему права уничтожить его.

– Пока официально не установлено, что он это сделал, и, значит, это ваше утверждение является клеветой, хотя бы потенциальной. Предлагаю пока оставить эту тему и перейти к делу. Мне нужна информация. Я буду задавать короткие и четкие вопросы, и если вы будете отвечать так лее, наша беседа завершится быстро.

– Нет, мистер Бейли, не вам определять условия нашей беседы, – сказал Амадиро. – Полагаю, один ваш робот или оба запрограммированы записывать наш разговор полностью.

– Кажется, да.

– Безусловно, да. У меня есть собственное записывающее устройство. Не думайте, мой добрый мистер Бейли, что вам удастся, жонглируя короткими вопросами и ответами, выудить у меня что-то полезное для целей Фастольфа. Я буду отвечать так, как сочту нужным, и позабочусь, чтобы мои ответы не могли быть истолкованы неверно. А мои собственные записи гарантированно избавят меня от такой возможности. – В первый раз из-за дружеской обходительности выглянул волк.

– Очень хорошо. Но если ваши ответы будут многословными и уклончивыми, запись покажет и это.

– Разумеется.

– Ну, раз с предисловием покончено, не могу ли я попросить стакан воды?

– Конечно! Жискар, ты не обслужишь мистера Бейли?

Жискар мгновенно покинул нишу, у бара в дальнем углу комнаты о стекло зазвякали ледяные кубики, и на столе перед Бейли возник бокал с водой.

– Спасибо, Жискар, – сказал Бейли и подождал, чтобы робот встал в свою нишу. – Доктор Амадиро, я верно понял, что вы глава Института робопсихологии?

– Да, именно так.

– И его основатель?

– Правильно. Как видите, я отвечаю кратко.

– Давно ли он существует?

– Как идея – десятилетия. Я собирал единомышленников не менее пятнадцати лет, Разрешение Законодательного собрания было получено двенадцать лет назад. Строительство началось девять лет назад, а к активной деятельности мы приступили шесть лет назад. В нынешней законченной форме Институт существует два года, но со временем предполагается дальнейшее расширение. Ответ довольно длинный, сэр, но сформулированный достаточно экономно.

– Почему вы сочли необходимым создать Институт?

– Мистер Бейли, мистер Бейли, вы же понимаете, что ответ обязательно будет многословным!

– Как вам угодно, сэр.

В кабинет вошел робот, держа поднос с миниатюрными бутербродиками и еще более миниатюрным печеньем, Бейли еще ничего подобного не пробовал и, откусив половину бутербродика, доел его с трудом – вкус был не то чтобы неприятный, но слишком уж непривычный.

Амадиро, следивший за ним с мягкой улыбкой, сказал:

– Вы должны понять, мистер Бейли, что мы, аврорианцы, люди не обычные. Как, собственно, и все космониты, но сейчас я говорю конкретно об аврорианцах. Мы происходим от землян – о чем многие из нас предпочитают не вспоминать, – но мы результат самоотбора.

– В каком смысле, сэр?

– Земляне очень долго обитали на немыслимо перенаселенной планете и скапливались в еще более перенаселенных городах, которые в конце концов превратились в ульи и муравейники – Города с большой буквы, как вы их называете. Так какого типа земляне решались покинуть Землю и отправиться на другие планеты, дикие и враждебные, чтобы создавать там из ничего новое общество, причем зная, что не успеют при жизни насладиться плодами своих трудов – так сказать, будущие деревья только-только дадут ростки, когда сажавшим их предстоит умереть?

– Полагаю, это были незаурядные люди.

– Незаурядные и необычные. И, в частности, не настолько зависевшие от скоплений себе подобных, чтобы утратить способность встречаться лицом к лицу с безлюдьем и пустотой. Это были люди, которые даже предпочитали пустоту, предпочитали трудиться по-своему и единолично решать свои проблемы, а не прятаться в стаде, не делить общую ношу, так что их собственная доля оказывалась почти невесомой. Это были индивидуалисты, мистер Бейли! Индивидуалисты.